Автор: Иван Травкин
Часто возвращаюсь к вопросу о том, почему одни учатся и делают это с удовольствием, а другие совсем не хотят и даже противятся учению. Исходная причина, конечно, в окружении человека, том круге, которому он принадлежит. Однако сейчас я пишу и рассуждаю с позиции взрослого человека, то есть человека, осознавшего себя учащимся (а не обучаемым, как было прежде) и принявшим эту ответственность.
У Сименса есть замечательная мысль в "Knowing knowledge" [pdf], высказанная почти мимоходом: человеческая жизнь суть процесс обретения смысла.
Все же, какое удовольствие учиться! Разве нет? Психологии, наши современники, называют это состоянием потока (см. работы Чиксентмихайи), но подобное описывали и раньше. Для русской культуры характерно обращение к святоотеческой мысли, и я часто вспоминаю начало десятого поучения аввы Дорофея (подвижник VI-VII веков) как наиболее яркий из известных мне примеров:
Часто возвращаюсь к вопросу о том, почему одни учатся и делают это с удовольствием, а другие совсем не хотят и даже противятся учению. Исходная причина, конечно, в окружении человека, том круге, которому он принадлежит. Однако сейчас я пишу и рассуждаю с позиции взрослого человека, то есть человека, осознавшего себя учащимся (а не обучаемым, как было прежде) и принявшим эту ответственность.
У Сименса есть замечательная мысль в "Knowing knowledge" [pdf], высказанная почти мимоходом: человеческая жизнь суть процесс обретения смысла.
Все же, какое удовольствие учиться! Разве нет? Психологии, наши современники, называют это состоянием потока (см. работы Чиксентмихайи), но подобное описывали и раньше. Для русской культуры характерно обращение к святоотеческой мысли, и я часто вспоминаю начало десятого поучения аввы Дорофея (подвижник VI-VII веков) как наиболее яркий из известных мне примеров:
Когда я обучался светским наукам, мне казалось это сначала весьма тягостным, и когда я приходил взять книгу, я был в таком же положении, как человек, идущий прикоснуться к зверю; когда же я продолжал понуждать себя, Бог помог мне, и прилежание обратилось мне в такой навык, что от усердия к чтению я не замечал, что ел, или что пил, или как спал. И никогда не позволял завлечь себя на обед с кем-нибудь из друзей моих и даже не вступал с ними в беседу во время чтения, хотя и был общителен и любил своих товарищей. Когда же учитель отпускал нас, я омывался водою, ибо иссыхал от безмерного чтения, и имел нужду каждый день освежаться водою; приходя же домой, я не знал, что буду есть, ибо не мог найти свободного времени для распоряжений касательно самой пищи моей, но у меня был верный человек, который готовил мне, что он хотел. А я ел, что находил приготовленным, имея книгу подле себя на постели, и часто углублялся в неё. Также и во время сна она была подле меня на столе моем, и, уснув немного, я тотчас вскакивал для того, чтобы продолжать чтение. Опять вечером, когда я возвращался домой после вечерни, я зажигал светильник и продолжал чтение до полуночи, и вообще был в таком состоянии, что от чтения вовсе не знал сладости покоя.Мы должны научиться получать удовольствие от самого учения, потому что этот и только этот процесс составляет все содержание нашей профессиональной жизни, ее хронику и собственный инструмент. Чтобы учиться, нужна внутренняя мотивация, а внешняя украшает лишь фасады психики, не требуя подлинного обращения внутрь себя (рефлексии), понимания почему и зачем я стал тем, кто я есть, что означает моя профессия (от лат. посвящение, а также исповедание), чью систему ценностей я называю своей системой ценностей и чья система ценностей на самом деле определяет мою деятельность и т. д. Наконец, если мы не в состоянии получать удовольствие (реализовывать внутренний мотив), нужно помнить хотя бы о следующем: отказываясь от учения, мы не только себе препятствуем, но и других лишаем этой возможности.
Поучения аввы Дорофея. М.: "Правило веры", 1995. С. 137-138 (или онлайн)
Комментариев нет:
Отправить комментарий